Читать книгу "90-е: Шоу должно продолжаться [СИ] - Саша Фишер"

не помешает расслабить булки.

Открывший было рот Астарот захлопнул варежку.

Кирилл неуверенно тренькнул струнами. Потом-таки собрался с духом и запел.

К середине песни голос его зазвучал увереннее, а я смотрел на реакцию парней. Бельфегору и Бегемоту явно нравилось. Наш ударник даже начал подстукивать ритм по колену, забыв про жалкие остатки печенья.

Кирилл закончил играть и положил гитару.

— Круто! — заявил Бельфегор. — Это ты сам сочинил?

— Вот ты тихушник, Кирюха! — Бегемот хлопнул приятеля по плечу. — Мог бы мне и раньше спеть!

— Нам нужно записать эту песню, — сказал я. — Кирилл, ты же согласен, чтобы «Ангелы Сатаны» исполнили твое творение.

— Эй, мы же, кажется, уже договаривались… — начал предсказуемо возгудать Астарот. Я ткнул его в бок и кивнул на дверь.

— На два слова, Астарот, — сказал я тихо.

Астарот уже натянул на лицо свое фирменное выражение «под носом говном намазано». В коридор он, конечно же, вышел, но с видом гордым и независимым, совсем как государь-император в плену у бомжей под мостом.

— Кирюха даже не в нашей группе! — громким шепотом начал возмущаться он, как только дверь за нами закрылась. — А ты ему уже пообещал, что мы эту попсу будем записывать?

— Заткнись и послушай меня, ладно? — с максимальной вежливостью сказал я. Мысленно я уже прокручивал в голове разные аргументы, которым можно будет убедить Астарота. Так-то руки чесались отвестить ему пару затрещин и загнать истеричку под лавку. Но это всегда успеется. Для начала попробуем пряником и логикой.

— Ну? — недовольно буркнул он.

— Понимаешь, какое дело, братан, — проникновенно начал я, положив руку ему на плечо. — В нашем рок-клубе как-то нервно относятся к музыке, вроде нашей. Я вчера весь день думал, как бы нам извернуться, чтобы мимо их худсовета пролезть. А сегодня услышал, как Кирюха играет, и понял, что вот он, наш пропуск!

— Велиал, это хреново как-то звучит, — Астарот хмуро смотрел на пол. — Типа, мы должны прогнуться под правила рок-клуба, наступив на горло своему творчеству. Может, нам еще и «Белые розы» спеть?

— Не бзди, Астарот, я видел, что песня тебе понравилась, — усмехнулся я.

— Я тебе совсем про другое говорю! — вспыхнул наш фронтмен.

Отлично я понимал, о чем он говорит. У него чешется то, что кто-то может отобрать у него эксклюзивное право писать песни для группы. А без него он боится, что станет всем нахрен не нужным. Вот он и устраивает тут цыганочку с выходом каждый раз, когда речь заходит о репертуаре.

— А я думаю, что твои песни звучали бы еще лучше, если бы у нас был басист, бэк-вокал и саксофон, — сказал я.

— Саксофон? — захлопал глазами Астарот. — Зачем нам саксофон?

— Ага, значит насчет бас-гитары и бэк-вокала возражений нет.

— Велиал, ты издеваешься? — набычился Астарот.

— Ничуть, — я покачал головой. — Мы уже даже поднимали эту тему, но другим боком. Для настоящей свободы самовыражения нам нужна новая аппаратура. И больше времени на репетиции и концерты. И свободу эту дают деньги. Денежки. Бабосики, понимаешь? Причем довольно много, я тут пробил, сколько стоит одна только драм-машина. Понимаешь ты это?

— Понимаю, — Астарот печально вздохнул.

— Ты пойми, я не предлагаю ради денег удариться в попсу или пойти разгружать вагоны, — втолковывал я. — Но стать немного более гибкими нам придется. Хотя бы для того, чтобы получить это клятое членство в рок-клубе.

Вообще, конечно, дело было вовсе не в мифическом всемогуществе этих корочек, которые, скорее всего, для большинства заведующих ДК — такая же филькина грамота, как и диплом выпускника училища накручивания хвостов коровам. Дело было в другом. Этой команде нужна была общая победа. С видимым и ощутимым результатом. Чтобы появилось ощущение, что вместе мы можем горы свернуть, потому что только что прогнули систему. Хм, а вот про систему Астароту можно как раз и сказать…

— Чтобы достучаться до людских сердец, нам нужны сцены, — продолжил я. — Но путь к ним преграждают закостенелые чуваки из худсовета рок-клуба. Упремся, как бараны, получим отлуп, и люди нас так и не услышат. Поступим умнее — прогнем систему.

Ну наконец-то! Угрюмое выражение лица Астарота начало меняться. Сначала появилась задумчивость, потом интерес, потом даже что-то вроде боевого задора.

— Песня Кирюхи простая, она будет нормально звучать даже в акустике, — сказал я. — Ну что, ты согласен?

— Ладно, — медленно и величественно кивнул он. — Ты правда собираешься возиться с тамошней бюрократией?

— Буду как лев с ними драться, обещаю! — я помахал перед ним рукой, все еще замотанной эластичным бинтом. Блин, грязный он какой уже, надо бы постирать вечерком сегодня. — С живых не слезу, но заставлю их принять нас на прослушивание!

Фух. Прокатило. Пять баллов мне за дипломатию.

— Ладно, пойдем к ребятам, — я похлопал Астарота по плечу. — Репетировать, и все такое…

Кирюха и Бельфегор стояли за клавишами и спорили насчет проигрыша. Бегемот мотал головой и подстукивал себе рукой на столе.

— Давайте попробуем про монаха, — сказал Астарот, все зашевелились, принялись втыкать штекеры и настраивать инструменты, а я забрался на стол и привалился спиной к стене. Блин, трындец конечно. Устал, как будто вагоны разгружал, а не с приятелями-говнарями общался. Все-таки, дипломатия — это вообще не мое нифига. Я привык говорить, как есть, без экивоков. А тут надо слова подбирать, еще и следить за лицами, как бы у кого из моих творческих друзей не подорвало с чего-нибудь.

Но… что-то уже получилось.

Так что пять баллов за дипломатию. И стакан чая с молоком перед сном за первый успех.

Последний вопрос повестки дня был самым простым и никаких возражений не вызвал. Даже наоборот, когда я рассказал, что договорился с Иваном про публикации в газете, мои говнари так собой загордились, что даже сыграли песню про монаха от начала и до конца с воодушевлением и огнем. Как я и подозревал, в исполнении Астарота и с имеющейся в наличии аранжировкой, зазвучала она весьма бодро. Ну и да, определенно получилось нечто среднее между «Сплином» и «Королем и шутом» на минималках.

Я сидел в своей комнате за столом и тупо рассматривал расписанный по пунктам план действий, вписанный в мой нынешний распорядок дня. Начал бодро — вернулся с тренировки, принял душ, поужинал. Записал кое-что. И как-то… отвлекся.

Молодой организм взбрыкнул и принялся отвлекать меня от мыслей по делу мыслями о вещах приятных, но в данный момент нереализуемых. И чем сильнее я пытался выпнуть из головы образы той блондинки, из толкиенистов, соседской девицы в коротеньком халатике, которую встретил, когда мусор ходил выносить, и загадочной Евы, которая даже телефона мне не оставила утром…

Я тряхнул головой и снова попытался сосредоточиться на плане действий. Значит, с Илюхой-Бесом мы договорились идти на свалку в четверг, а в субботу — по магазинам. С Иваном мы встречаемся в кафе «Сказка» в пятницу… Или не в пятницу?

Да блин!

Я отчетливо вспомнил зеленые цифры в темноте и гладкую кожу Евы под пальцами.

Снова тряхнул головой.

Хрень. Так не пойдет. Мало того, что у меня юное тело, бурлящее под самые уши гормонами, так я еще и тренировками сейчас его взбодрил. И пытаюсь с холодной головой тут поработать. Ага-ага. Я в полтос-то не всегда мог думать нужной головой, что же говорить про сейчас?

Сиюминутный ответ был прост, как грабли — подрочи, братан, и ясность мыслей ненадолго вернется. А вот в долгую…

В долгую мне нужна женщина.

Ну, с учетом возраста, девушка. Герлфренд, чувиха, чикса или как там еще может называться сейчас условно-постоянная спутница жизни?

И этот пункт не менее важен, чем встреча с Иваном или сталкинг на свалке в поисках нужных элементов антуража.

Я мысленно перебрал тех девушек, с которыми успел познакомиться.

Света-Эклер? Звучит полезно, но нет, не смешите мои тапочки. Подкатить к блондинке из свиты Илюхи-Беса? Она вроде хорошенькая, и фигура у нее отличная…

Но кроме сисек я ничего о ней вспомнить не смог.

Остается… Ева.

Вроде Бельфегор говорил, что она чья-то девушка. Яна-Цеппелина, кажется… Что, впрочем, никак ей не помешало привести меня к себе домой и со всем пылом и страстью отдаться.

Хм, Ева…

Умная, остроязыкая, хорошенькая. Не боится быть не похожей на других.

Она не оставила мне телефона, но это дело поправимое.

Я захлопнул тетрадку и вышел из комнаты. Накрутил по памяти номер Бельфегора. Хмыкнул, слушая длинные гудки. Надо же, вот